Юрий Авербах: Историю пишут победители

– Юрий Львович! Прежде всего хотим поздравить Вас с юбилеем!

– Спасибо.

– Интересно узнать, чем вы сейчас занимаетесь, чем увлекаетесь, чем живете?

– Сейчас я занимаюсь, в основном, историей шахмат. Даже больше – историей тех интеллектуальных игр, что были еще до шахмат. Знаете такую простую детскую игру – «крестики-нолики»?

– Да, конечно.

– А знаете, что она описана еще Овидием в Древнем Риме? У него есть произведение, называется «Искусство любви». И там он пишет, что обязательно надо уметь играть в «крестики-нолики».

– А в чем там искусство любви заключается? Крестики – мальчики, нолики – девочки?

– Ну, это общение с женщиной, надо с ней играть...

– Крестики же всегда выигрывают, в отличие от жизни…

– Нет, при правильной игре там ничья получается. Так что это очень древняя игра, я подозреваю, что она и у греков была. А Платон утверждает, что все игры, которые знали древние греки (это пятый век до нашей эры), взяты у египтян.

– А египтяне – вообще из космоса?

– Вряд ли. Игры возникали как необходимость. Могу рассказать, как однажды побывал в Непале. Забавно, что попал я туда по ошибке: непальцы хотели пригласить заместителя председателя Спорткомитета, а кто-то перепутал, и позвали зампреда шахматной федерации. Там мне удалось познакомиться с королем Непала, – он прилетел на вертолете и приземлился прямо на стадионе. Меня тогда предупредили, что местные обязаны целовать ему руку. Но, говорят, поскольку вы иностранец, то если король протянет вам руку, то пожмите, но не целуйте!

В Непале шахматы называются «мудрый ход» – «баддачал»: «бадда» или «будда» – это мудрец, а «чал» – ход. А наряду с шахматами у них есть и своя национальная игра, которая называется «багчал», то есть «прыжок тигра». В Непале регулярно проводятся чемпионаты по багчалу. Это игра на двоих на квадратной доске, в ней участвуют фигуры двух типов: с одной стороны – 20 коз, с другой – 4 тигра. Тигры, естественно, могут есть коз, а козы имеют право только пихать, теснить тигров. Очевидно, эта игра отражает реальную ситуацию, в которую попадали козопасы, когда на их стада нападали тигры.

Мне доводилось читать лекцию на тему «Игры и реальные события». Приведу еще один пример. В 1732 году Карл Линней, будучи студентом, совершил путешествие в Лапландию. Это самый север Скандинавского полуострова, где встречаются Швеция, Финляндия, Норвегия и Карелия. Оказалось, что лапландцы играют в такую оригинальную игру: в центре квадратной доски 7 на 7, 9 на 9 или 11 на 11 (количество полей обязательно нечетное, чтобы было центральное поле) стоит король Швеции, вокруг него – 6 белобрысых шведов, а по периметру – враги, московиты. В чем дело? А незадолго до этого, в 1709 году была Полтава. То есть это точное воспроизведение Полтавской битвы, после которой королю Швеции пришлось драпать в Турцию. Где он провел 14 лет, кстати говоря.

Недавно я делал доклад в Германии и рассказал о своем открытии, что задолго до лапландцев игру подобного типа изобрели бритты, то есть кельтские племена, которые жили в Британии. И произошло это в 5-6 веке нашей эры, когда на острова вторглись англосаксы.

– То есть такие «шахматоподобные» игры, если можно так сказать, возникали в разных уголках земли?

– Да, да. Римляне принесли с собой в Британию свои игры, местные жители что-то у них заимствовали, а потом передали тем же лапландцам.

– Получается, современные шахматы – это синтез многих подобных игр?

– Да.

– Или все-таки преобладают «индийские корни»?

– Существует несколько теорий. Ни одна из них не имеет полных доказательств. Тут очень много придумано, конечно. Но судя по тому, что в игре представлены слоны и колесницы, что было характерно именно для индийского четырехсоставного войска (слоны, колесницы, кавалерия и пехота), вероятно все-таки, что родились шахматы именно в Индии. Индийцы в этом абсолютно уверены, хотя у них нет прямых доказательств; ни одному из историков не удалось решить эту проблему полностью - не хватает данных.

– Но вы склоняетесь именно к этой теории?

– Да. Есть люди, которые считают, что шахматы пришли из Китая, но у китайцев правила другие. А главное, изначально китайские шахматы не были игрой, они использовались для предсказания исхода битвы, там, помимо фигур, еще магнит использовался.

Вообще, история шахмат интересна тем, что она очень тесно переплетается с историей человечества, историей развития человеческой мысли. В Иране я услышал поговорку, которую приписывают Арташиру Папакяну, основателю династии Сасанидов (это период расцвета древнего Ирана): «Не понимаю падишаха, который не умеет играть в шахматы. Как же он может управлять своим царством?» И действительно, в Иране шахматы использовали для воспитания молодых принцев.

А знаете, как в Англии до 19-го века называлась казна?

– Нет.

– Палата шахматной доски! Вильгельм Завоеватель ввел жесткую систему налогообложения и создал специальную палату для сбора податей. Стол, на котором рассчитывались налоги на лес, на воду и так далее, был покрыт разделенной на квадраты черной скатертью, напоминавшей шахматную доску.
Члены палаты (они получали высокий титул баронов шахматной доски и имели право включить доску в свой герб) славились своей неподкупностью, и налоги собирались, наверное, получше, чем у нас сейчас. Так что шахматная доска на гербе – это символ честности. А сам процесс сбора налогов воспринимался как сражение между казной и плательщиком.

– И казна всегда побеждала?

– Нет, по-разному бывало… Еще один интересный факт: в конце 13-го века итальянский монах Якобус Цессолес в своих проповедях сравнивал государство с шахматами. Он говорил: «В жизни, как и на шахматной доске, каждая фигура имеет свои права, но и обязанности».

Цесоллес сравнивал ладьи с губернаторами провинций, пешки в его представлении отображали третье сословие, в которое входили и крестьяне, и врачи, и многие другие, вплоть до жуликов и картежников. Он считал, что шахматы изобретены в годы правления библейского тирана Евильмеродаха, сына легендарного Навуходоносора: «Пока он направо и налево косил мудрецов в Вавилоне, и царила сумятица, местная знать обратилась к философу Ксерксу с просьбой придумать что-нибудь для того, чтобы сохранить жизнь мудрецам и вельможам и склонить царя к спасению царства и справедливому правлению». Как легко догадаться, философ придумал шахматы, и они смягчили нрав тирана.

– То есть воспитательное значение шахмат известно уже давно?

– Да, конечно. Вообще, во все века люди мыслящие, как правило, увлекались шахматами. Любил их и Наполеон, однако играл очень плохо. Почему? Он привык командовать сотнями тысяч людей, решать судьбы целых государств, – что ему эти маленькие фигурки? Конечно, он не изучал шахматы, а они так просто своими секретами не делятся! Так что Наполеон играл плохо, но получал от игры удовольствие и играл до конца жизни.

– Такой вот парадокс: Наполеон любил шахматы, а шахматы его не любили?

– Да, мой очерк о Наполеоне так и называется: «Любовь без взаимности». А знаете, что Николай Второй тоже увлекался шахматами? У нас в музее шахмат в ЦДШ есть фотография, на которой он изображен за игрой. Любили шахматы и его двоюродные братья – король Англии и кайзер Германии. Вообще, что такое Первая мировая война? Три двоюродных брата устроили резню, в которой погибли десять миллионов человек. Такое вот «шахматное сражение»…

– Юрий Львович! Складывается впечатление, что какая-то невидимая рука вела вас по жизни: вы побывали, наверное, во всех странах, которые имеют наибольшее отношение к шахматам?

– Да, совершенно верно! В той же Индии три раза был, да и много где еще.

– И в какой стране вам больше всего понравилось?

– В Италии. Но я туда попал сравнительно поздно, когда уже объездил почти полмира – во многом благодаря знанию английского языка. А знаете, как я его выучил?

Когда после окончания школы я поступал в Бауманский институт, то возник вопрос – какой язык изучать. У нас в группе было 27 человек, подавляющее большинство выбрало немецкий (кстати, в школе я тоже его изучал). А тут я решил пойти на английский. Нас оказалось только трое у преподавательницы, и благодаря этому удалось достаточно хорошо выучить язык.

Я учился на факультете тепловых и гидравлических машин, на кафедре двигателей внутреннего сгорания. Занимался моторами, мой диплом – авиационный мотор «Юнкерса», дизельный. Если бы не придумали реактивные двигатели, то мы бы до сих пор летали на самолетах с дизелями, потому что дизельное топливо дешевле и экономичнее. Кстати, в последнее время дизельные двигатели стали устанавливать на многих дорогих автомашинах.

Так вот, мне даже предложили защищать диплом на английском языке, но я решил – не стоит выпендриваться, ведь никто ничего не поймет.

Затем я поступил на работу в закрытый институт, где на руководящих должностях были генералы, а директором – выдающийся ученый Мстислав Келдыш. И оказалось, что за знание языка зарплату увеличивают на 10%. Мы с приятелем немножко позанимались, сдали платный экзамен и стали получать прибавку. Работа моя заключалась в том, чтобы просматривать английские журналы и выбирать материалы, которые могут оказаться для нас полезными. В итоге очень быстро я стал зарабатывать 2,5 тысячи рублей в месяц. А когда перешел в шахматные профессионалы, то мне, как международному мастеру, стали платить 1200 рублей. Лишь когда стал гроссмейстером, начал получать 2000 рублей.

– Зато, наверное, появилось довольно много свободного времени?

– Да, началась совсем другая жизнь! После оттепели шахматисты стали чаще выезжать за рубеж, и неожиданно выяснилось, что у меня практически нет конкуренции. Раньше с нами обязательно направлялся руководитель делегации плюс «искусствовед в штатском», часто он же был и переводчиком. После оттепели «искусствоведы» перестали ездить. А среди гроссмейстеров только три человека знали иностранный язык – Керес, Котов и я. Допустим, в шахматную федерацию приходило приглашение из какой-нибудь восточной страны. Возникал вопрос: кого посылать? Керес считал, что он лучше в Европе заработает, Котов тоже. А мне нравилось путешествовать, я охотно ехал даже в «экзотическую» страну. Так я побывал в Индии, Новой Зеландии, Австралии, Сингапуре и много где еще. Так судьба распорядилась!



– Но все же, почему Италия особенно понравилась?

– Потому что в Италии вы можете сделать один шаг, и этот шаг в тысячу лет. Ты переносишься из Древнего Рима в Рим Пап, то есть веков на десять сразу. В Италии можно прийти в какую-нибудь захудалую деревушку и увидеть вдруг замечательный старинный собор с росписью и скульптурами великих художников Возрождения. Вот этим Италия и интересна.

– Нашли там какие-нибудь интересные документы, связанные с Джоакино Греко, Стаммой?

– Когда я делал материал о Калабрийце, то есть о Греко, меня заинтересовало, как мог молодой человек без образования, по положению в обществе – чуть больше, чем слуга, бывать у кардиналов в Риме, ездить по всему миру? Он отправился вначале в Нанси, к герцогу Лотарингскому, потом с рекомендательным письмом герцога – в Париж, оттуда - в Лондон и обратно в Париж, а потом в свите будущей жены Филиппа IV поехал в Испанию. Из Испании отправился в Южную Америку, где и умер в возрасте примерно 30 лет. У меня появилось подозрение, что Греко был агентом иезуитов. У них было такое правило – если их агент умирает, то он все имущество оставляет иезуитам. Греко именно так и поступил – завещал все иезуитам. И я попросил итальянских знакомых: «Посмотрите в архиве Ватикана, нет ли там какого-нибудь материала, связанного с Греко». Пока что они ничего не смогли найти, зато обнаружили любопытный документ, который позволяет достаточно точно определить, когда появились современные шахматы.

Вообще, считается, что современные правила окончательно сформировались в 18-м веке. Или даже в 19-м, потому что итальянцы долго отдавали предпочтение так называемой «свободной рокировке». Но сейчас уже известно, когда слон и ферзь стали мощными фигурами, потому что в «шатранже» они были слабыми. Это произошло в районе 1470 года – именно тогда была выпущена первая книга о современных шахматах.
Написал ее некий испанец Франческо Винсент. Испанцы называли шахматы «de la dama», то есть «игра дамы». А какой дамы? Высказывалось предположение, что это могла быть Жанна Д’Арк. Нет, не могла, ее называли не дамой, а девой, она была девушкой. Оказывается, шахматы назвали так в честь Изабеллы Кастильской. Той королевы, при которой Испания фактически объединилась и ликвидировала все мусульманские эмираты. Кроме того, Папа Александр VI был испанцем, а у его дочери Лукреции Борджиа был учитель шахмат по имени Франческо. И есть большое подозрение, что этот самый Франческо и написал первую книгу о современных шахматах. Вторую написал Лусена, а третью – Дамиано, португалец.

Книга Винсента хранилась в монастыре в Монсеррато (местечко в Пиренеях, на границе между Францией и Испанией); мне, кстати, довелось там побывать. Но то ли во время наполеоновских войн, то ли еще позже, когда в библиотеке был пожар, книга пропала. Но недавно ее, вроде бы, удалось найти; в Испании вышла книга под названием «Возвращенный Винсент».

Интересно, что по тем правилам ферзь и король были равны по своему значению, потеря ферзя приравнивалась к потере короля. В 1996 году Каспаров побывал в Испании на представлении живых шахмат, на инсценировке партии, описанной в одной из старинных книг. Гарик по ходу представления показал простую комбинацию: слон бьет на f7 с шахом, потом конь e5 - шах, и конь бьет слона на g4. Но дело в том, что ход конь e5 был тогда невозможен, потому что под боем оставался ферзь d1… Только потом люди пришли к выводу, что ферзя можно разменивать и даже жертвовать. Такие вот неожиданные детальки выясняются.

– А кроме работы над архивами, Вы чем еще любите заниматься? Смотрите какие-нибудь телепрограммы, фильмы?

– Вы знаете, не всегда. Мне вообще-то нравится смотреть какие-нибудь дискуссии, хотя иногда они производит на меня ужасное впечатление. Я так скажу: у нас люди не умеют дискутировать, к сожалению. Не умеют! Все начинают говорить одновременно, перебивают друг друга. Если один человек говорит, все остальные должны молчать. Жириновский, например, никому не дает слова сказать. Это просто невежливо!

– Сейчас в СМИ очень много говорится о митингах: на Болотной площади, проспекте Сахарова… Как вы к этому относитесь?

– Положительно. Я считаю, что надо дать людям высказываться. Политика построения жесткой вертикали, которую проводили последние 12 лет, ничего хорошего не дала. Возникло что-то вроде советской власти наоборот.

– При советской власти – вы рассказывали в одном из интервью – был лозунг «шахматы – орудие политики». Что это означало?

– Я вам приведу простой пример. В 1923 году, когда создавался Шахматный союз, было 3 тысячи квалифицированных шахматистов. Через 10 лет у нас было 500 тысяч шахматистов. Это говорит о чем-нибудь? Несомненно.

У меня дома шахматы появились, когда мне было три года, то есть в 1925 году. Совершенно очевидно, что это связано с Московским международным турниром. Я научился играть в шахматы в семь лет, а увлекся ими в 1935 году, когда проходил Второй московский турнир.

– Ходили на турнир?

– Нет, но у нас в классе провели турнир на пятую категорию, и я ее выполнил. Очень гордился собой, принес домой удостоверение, а отец посмотрел, бросил и сказал: «Лучше бы у тебя дисциплина была лучше». У меня она хромала... Так что отец воспринял меня как шахматиста только тогда, когда я стал чемпионом СССР.

– А почему не ходили на турнир 1935 года? Неужели не хотелось посмотреть на Ласкера, на Капабланку? Или туда трудно было попасть?

– Понимаете, я еще не был настолько увлечен шахматами. Но Ласкера мне все-таки довелось увидеть. Я жил тогда в Большом Афанасьевском переулке на Арбате, а в Староконюшенном, рядом с австрийским посольством находился Дом комсомольца. Там были организованы сеансы одновременной игры Ласкера и Шпильмана, и я пришел туда посмотреть, как с ними сражается чемпион моей школы Алик Прорвич (он потом работал в «Советском спорте»). Первым, кого я там увидел, был Исаак Линдер, он пришел в красной рубашке. Исаак вспоминает, что Ласкер его очень хвалил, хотя и обыграл. Вот тогда я впервые увидел Ласкера.

Но наибольшее впечатление на меня произвел Николай Дмитриевич Григорьев. Я тогда искал место, где можно поиграть в шахматы, и пришел в клуб Наркомюста, который находился на углу Ильинки и Большого Черкасского переулка. Там я, кстати, впервые увидел наркома юстиции Н.В. Крыленко. Меня поразила его большая, абсолютно лысая голова, а также красные глаза. Я только потом понял, что он, очевидно, систематически не высыпался, потому что они готовили все эти политические процессы… А Григорьев в клубе читал лекцию, показывал свои знаменитые пешечные этюды. На меня они произвели колоссальное впечатление, я тогда впервые почувствовал, что шахматы – это не просто игра, а что-то большее, что это искусство. И мне захотелось тоже овладеть этим делом. Вот так я пришел в шахматы. А моим первым успехом стала победа в сеансе над Аликом Прорвичем!

Еще я в то время увлекался волейболом. У нас был очень хороший спортзал и замечательные педагоги. Я был довольно приличным волейболистом, кандидатом в сборную Москвы. Как ни странно, мне не хватало роста; я вытянулся, когда уже перестал играть в волейбол. Просто для интереса могу сказать: когда я начал играть, мне не хватало до края сетки четырех клеток. В девятом классе мой рост был 1,69 м, а в десятом – 1,82, я вырос за год на 13 сантиметров! У меня даже обмороки случались, потому что сердце не справлялось с такой нагрузкой. Я рос до 25 лет. А в первом классе был самым низеньким в группе.

– Юрий Львович, вы занимались шахматами на стадионе Юных пионеров?

– На стадионе я практически не занимался, просто играл там в турнире на третью категорию. Моими соперниками были Толуш, Котов, Чистяков, а первое место тогда занял Линдер. Исаак на два года меня старше, он же 20-го года рождения, и тогда он был, безусловно, сильнее.

Одно время тренером на СЮПе был Юдович, а потом он перешел во Дворец пионеров. И я тоже перешел; к тому же мне туда проще было ездить. Чтобы добраться до стадиона, надо было пройти по Арбату, на Смоленской площади сесть на трамвай, который шел по Садовому кольцу, а потом поворачивал налево к Белорусскому вокзалу. Дорога занимала не меньше часа. А тут как раз провели первую линию метро, «красную ветку», как она сейчас называется, и до Дворца мне стало очень удобно ездить.

В командных соревнованиях я вначале играл за Дворец на третьей доске. Уже не помню, кто был первым, а вторым – Витя Хенкин. Потом я постепенно стал первым. И когда в 38-м году решался вопрос, кому ехать на первенство СССР среди школьников, то послали меня. У нас все остальные были третьеразрядниками, а я имел право играть в турнире второй категории. Там была такая история. Я играл в турнире с нормой второго разряда, имел 6,5 очков из 9, и вдруг было принято решение, что школьники не должны играть со взрослыми, и я этот турнир не доиграл. А чтобы получить второй разряд, нужно было сыграть минимум десять партий. Так что мне разряд не присвоили, а только дали право играть в турнире второй категории. Хотя я все равно не мог им воспользоваться, потому что детских турниров второразрядников тогда просто не было…

Да, но благодаря этому (я был единственным из школьников, у кого было такое право) я поехал на юношеское первенство Союза, и по его итогам мне сразу присвоили первый разряд. То есть фактически я перепрыгнул через ступеньку, сразу стал перворазрядником. Тогда это было очень почетно. Помню, как кто-то из перворазрядников сказал: «До чего дошли – таким пижонам (как ваш покорный слуга) дают первый разряд!» Но в следующем году я занял первое место в четвертьфинале Москвы уже среди взрослых. Потом занял первое и в полуфинале и сразу попал в финал. Там, правда, занял предпоследнее место. А на последнем остался тот человек, который так нелестно обо мне отозвался.



– А кроме волейбола и шахмат вы, кажется, занимались еще боксом?

– Боксом я занимался только год; могу объяснить почему. Когда в 1929 году началась коллективизация, то у нас во дворе сразу же появилось огромное количество новых детей и подростков, потому что, скажем прямо, Московская область бежала из деревни в город. У нас во дворе был клуб, так его превратили в общежитие для рабочих. Появилась самая настоящая шпана, существовал культ силы. Поэтому, если ты хотел быть во дворе равноправным, то должен был уметь давать сдачи. Вот зачем я год проходил на бокс.



– А как вы сейчас поддерживаете себя в форме?

– Вы знаете, в последнее время никак, к сожалению. Я до самого последнего времени плавал, ходил в бассейн с 1964 по 1996 год. Но дело в том, что мне поставили кардиостимулятор и сказали, что нельзя особенно размахивать руками. И к тому же как-то стало трудно рано вставать. Поэтому я, к сожалению, еще не приспособился к этому. Но я думаю, что приспособлюсь.

– Продолжаете заниматься общественно-просветительской деятельностью?

– Я всегда поддерживал отношения с институтом физкультуры, ныне академией, читал там лекции. А недавно мы создали шахматную кафедру, как ни странно, в Строительном институте. Пытаемся добиться, чтобы там был тоже шахматный центр. И еще создали центр в научно-технической библиотеке. Начальство оказалось очень благожелательно к этому настроено.

– В мае в Москве будет проходить матч на первенство мира Ананд – Гельфанд, будете за ним следить?

– Да, конечно. Более того, мы планируем во время этого матча провести в библиотеке семинар историков. И кое-что рассказать по истории шахмат. Дело в том, что сейчас выходит очень много шахматных книг, но, к сожалению, с точки зрения истории они становятся все хуже и хуже. Например, в одной книжке, которая вышла недавно в солидном издательстве, приводится «мат Диларам», и неожиданно Диларам из женщины превращается в мужчину! И подобных глупостей хватает, к сожалению...

Вообще, я считаю, что у истории есть свои хитрости. Прежде всего, весь мой опыт говорит о том, что в истории никогда дважды два не равно четырем. Все, что угодно, но не четыре! А кроме того, историю пишут победители, проигравший всегда виноват. Например, все мы слышали, что Ричард III – горбун и убийца. На самом деле, он не был горбуном. Тогда шла борьба за власть между Ланкастерами и Йорками. Победили Йорки, и они, естественно, описали все события со своей точки зрения. Другая известная история – про Моцарта и Сальери. Ну не травил Сальери Моцарта! Более того, дети Моцарта учились у Сальери. А такой блестящий художник, как Пушкин, пригвоздил его, бедного, к позорному столбу…



Или вот еще интересный пример из русской истории – Владимир Красное Солнышко. Чем он знаменит? Тем, что крестил Русь. А сын его, Ярослав Мудрый известен главным образом тем, что его дочка вышла замуж за французского короля. А то, что из пяти детей Ярослава Мудрого все сыновья были королями, а дочери выходили замуж за королей, – об этом почему-то никто не знает. Почему? Потому что в «Повести временных лет», где Ярослав и Владимир описаны, Владимир хороший – крестил Русь, а Ярослав нет, потому что опирался на викингов, они при нем пользовались большим влиянием в Новгороде. Так что Ярослав очень «плохой». А это совсем не так. Ярослав создал «Русскую правду», одно из первых юридических произведений на Руси. Так что история государств – это история беспрерывной борьбы за власть. Как раз в такой борьбе была изобретена эта игра – шахматы. С их помощью учились воевать, защищаться.

Почему индийцы изобрели свою игру? Потому что в первые века нашей эры потоки дикарей из Средней Азии через проходы в Гиндукуше ринулись на север Индии. Надо было учиться воевать, чтобы отразить нападение. В результате возникли шахматы. Мы, правда, придерживаемся версии, что Средняя Азия была по культуре сравнима с Индией. На самом деле, это были дикие племена, у которых была единственная идея – грабеж и завоевание земель.

Человек не сразу стал мыслящим созданием, поначалу это был, по существу, зверь в образе человека. Знаете, как воевал Чингисхан? Он перед своими войсками выставлял пленных, чтобы в его войско не могли стрелять. Другое время, другая мораль… Русь стала стенкой на пути монголов; попала под иго, но спасла Европу. Помнится, в свое время монголы хотели очень широко отпраздновать юбилей Чингисхана. Было принято специальное постановление ЦК монгольской компартии о том, какой он молодец – объединил монгольские племена. Но когда скотоводы объединились, то своих пастбищ им уже не хватало, они должны были захватывать чужие… В общем, как-то удалось убедить монголов, чтобы торжества были не столь уж масштабными.

Историк не должен руководствоваться сегодняшним днем, надо стараться очень по-человечески смотреть на вещи, и тогда многие события воспринимаются совершенно иначе. Понимаете?

– Юрий Львович, на исторические темы не приходилось с Гарри Кимовичем общаться?

– Общался. Но я ему сказал, что не поддержал бы новую хронологию. Объясню почему. Во-первых, история – это не арифметика. Историю писали монахи; они опирались на какой-то источник и старались подражать тем же грекам, тем же римлянам. Не случайно ведь Плутарх написал «Сравнительные жизнеописания». Он брал одного грека, одного римлянина и сравнивал. Монахи просто где-то врали больше, где-то меньше, и к этому надо спокойно относиться. Второе: одно дело, когда вы вспоминаете то, что было вчера, и совсем другое, когда то, что было хотя бы 50 лет назад. Естественно, у вас уже совершенно другое восприятие. На самом деле, в русской истории очень много, назовем так скромно, вранья.

Например, история про Ивана Сусанина, знаменитая «Жизнь за царя»… Сусанин был воспитателем Михаила, который будет избран царем лишь через год после гибели Сусанина. Мог ли простой крестьянин за год до того, как Михаила поставят на царство, об этом знать? Да нет, конечно. Он просто чисто по-человечески не хотел допустить разграбления поместья своего хозяина. В учебнике истории, по которому училась моя мама, написано, что банда то ли поляков, то ли казаков ходила по восточной части Руси – искала помещичьи усадьбы, чтобы пограбить. И Сусанин отвел их от этого места. Получившаяся из этого «Жизнь за царя» – просто вранье. Вот вам, пожалуйста. Я считаю, что историк должен быть скептиком, он должен сто раз проверить, прежде чем сказать.

Хотел бы еще раз повторить свою мысль о том, что в целом история шахмат очень тесно переплетается с историей развития человеческой мысли. Этим она и интересна.

← Вернуться назад